В коллекцию входит немногим более 100 рукописей основного фонда и 25 – научно-вспомогательного. 50% этого собрания составляют певческие рукописи XVIII– XIX вв., сохранившие древний способ записи музыки – «крюковую нотацию». Из них половина – книги постоянного состава – Праздники, Октоихи, Ирмологии, большая часть из которых датируется 1-й половиной XIX в. К рукописям непостоянного состава относятся Фитники (Азбуки певчие), Обиходы, Стихиры, Трезвоны.
Вторую группу книг составляют рукописи XVI – начала XX вв. не певческого характера. Сюда входят Сборники житийной литературы, поучений святых отцов, повестей, летописей; Канонники, Святцы, Шестодневы, выписки из Ветхого завета, Зерцало, Бисер, Евангелия, стихи духовные и т.п.
Самые ранние рукописи датируются 1-й половиной – серединой XVI в. Это Евангелия, созданные вероятнее всего в скрипториях крупных белорусских монастырей, украшенные в балканском, нововизантийском, раннем русском стилях.
Самая поздняя рукопись датируется 1916 – 1918 гг. Это тоже Евангелие, переписанное в одной из ветковских слобод. Четыре миниатюры с изображением евангелистов являются настоящим украшением книги. Стилистика этих миниатюр явно ориентирована на древние образцы начала XV в.
Среди сборников, которые чаще всего дают интереснейший материал, самым уникальным является сборник под названием «Бисер», написанный в 1846–1847 гг. Михаилом Слатиным из Клинцов. В него включено оригинальное старообрядческое сочинение полемического характера.
Уникальность коллекции рукописных книг заключается в том, что почти все они созданы здесь, на Ветковской земле, кроме того, рукописи первой группы украшены орнаментом (заставками концовками, инициалами) выполненном в ветковском стиле художественного оформления рукописных книг.
Книги рукописные
Евангелие-тетр. Рукопись, XVI в.
«Здесь она будет дома … ». Так сказал, побывав в Ветковском музее, последний владелец уникальнейшей рукописи середины XVI в. Василий Викулович. Произнеся эти слова, он определил дальнейшую судьбу книги, которую бережно и трепетно хранил у себя не один десяток лет, как память о своей малой родине. Книги, чудом спасшейся после закрытия церкви в слободе Косицкой. Роскошное Евангелие XVI в., как и все церковные книги, было приговорено к уничтожению.
«В 1935 г. у нас в деревне Косицкой закрывали церковь Сергия Радонежского. Все книги велели священнику Иосифу Чалову забрать и заставили сгрузить их возле его дома, за ними должны были приехать. Двое суток огромная куча книг лежала на улице. Кто рисковал, дак ночью вытаскивал из нее, а так все боялись трогать. Через два дня подошла подвода, книги погрузили и увезли за Косицкую. Там глиняный карьер был, вот туда их выбросили и засыпали. А столько было больших книг, раскрашенных, в кожаных переплетах!»
Книги во все времена разделяли «огнепальные» судьбы старообрядцев. В «Праздниках певчих», написанных в слободе Огородне в начале XX в. на одном из последних припереплетных листов читаем: «Сия книга была обречена к сожжению колеблющимися совестию младоумными. По внушению Божию спасена 1937 года неодна апять книг, Боброва Мария Тим[мофеевна]».
Такого уровня рукописи, дошедшие до нас пусть даже в единичных, редких экземплярах, говорят о том, насколько богаты были собрания старообрядческих церквей. Именно эта находка свидетельствует, что подобные древнейшие рукописи вполне могли влиять на творчество местных мастеров и в позднее время.
Все в этой книге говорит о том, что место её создания – крупный монастырь. Именно там существовали многовековые традиции книжного искусства. Писали и украшали манускрипты обычно в скрипториях, где каждый мастер выполнял свою часть «художеств». Труд писца на этих страницах впечатляет мастерством. Плотная, шелковистая на ощупь бумага с филигранью 1-й половины 16 в. – вепрем, символом солнца. Удивительной красоты шрифт. Великолепный орнамент, выполненный в балканском стиле. Части узоров и шрифта, вязь в заголовках покрыты листовым золотом. Многоцветные инициалы сплетены из «ремешков», прорастающих побегами. Плетеные в замысловатый узор и заставки. Общий смысл плетения восходит к глубокой древности. Так передавалась не только высшая мудрость – «премудрость», недоступная для непосвященных. Узор превращался в оберег, который преграждал путь злу. Издавна существовали представления, что навредить можно только «развязав все узелки» сети-мережи. Символические фигуры в сплетениях усиливают защитные свойства орнамента и несут «тайный» смысл.
Ирмологий. Рукопись, 1777 г.
«Ирмологий» – самая ранняя рукопись XVIII в. из фондов ВМСБТ.
Книга неоднократно переплеталась, и её блок, к сожалению, обрезан настолько, что затронут орнамент. Это привело к разрушению композиционной целостности листа и искажению его пропорционального соотношения с орнаментом. Ведь широкие поля являлись необходимым художественным компонентом.
Все заставки и буквицы выполнены на высочайшем профессиональном уровне. Это, как и то, что её автором является инок Феденорт, дает основание предполагать, что написана она в одном из ветковских монастырей.
В основе декора просматривается старопечатный орнамент. Особенно это касается заставок. На примере этой рукописи можно наблюдать результат его взаимодействия со стилем позднего барокко, который соединяет строгость геометрических линий с бурным, пышным растительным узором, разрывающим и прорывающим эту геометрию.
Композиции заставок делятся на два вида. Первый – с изображением в центре двухъярусных вазонов: из верхнего произрастает стилизованный цветок, а из нижнего симметрично расходятся туго закручивающиеся ветви, которые заканчиваются подобными вазону шарами. Двойное изображение вазонов как бы усиливает тему произрастания. Второй тип представляет два крупных полукруга, завершающихся акантовыми завитками, продетыми сквозь прямоугольные формы. Геометрия рамки, ограничивающей орнамент, подчеркивается центральной прямой линией. Прямоугольные формы словно пытаются сдержать упругую растительную энергию.
Очень интересны и своеобразны инициалы в этой рукописи. Они обрамлены мельчайшими ажурными акантовыми листьями. Инициал же «В» буквально создан из их волнообразного потока, который переходит в маргинальную заставку, похожую на могучую, пышно проросшую ветку. Штамбы некоторых буквиц, например, «Н, «И» пронизаны сквозь вертикальные отверстия ленточным орнаментом. Этот прием, являющийся характерной чертой в орнаменте русского барокко XVII в., станет излюбленным в местной традиции на протяжении всего XVIII – XIX вв. Но из просто изысканной детали он превратится в целую тему, наполненную символикой преодоления растительной силой препятствия, преграды. Как сквозь землю, через плоскость инициалов прорастают узоры райского сада.
Что касается колорита «Ирмология», то в нем отдаются предпочтения мягким, пастельным тонам красного, зеленого, оранжевого, коричневого, синего, что придает особую теплоту общей гамме. И хотя некоторые заставки буквально повторяются, разный цвет их раскраски и фонов делают орнамент неузнаваемым. Особенно эффектны узоры на черных фонах. Они становятся объемнее, легко читаются.
Праздники певчие. Рукопись, XIX в.
К лучшим рукописям 1-й половины XIX в., однозначно, можно отнести «Праздники певчие», написанные на бумаге 1822 – 1823 гг.
Декоративность этой рукописи достигает своего высшего уровня. Кажется, мастеру подвластны все причудливые формы разнообразного растительного орнамента, в изображении которого ему не занимать фантазии. Чтобы выделить, подчеркнуть их красоту он использует цветные фоны: черный, коричневый (светлый и темный) оранжевый, охристый, светло-зеленый. Встречаются двойные фоны: в рамке и внутри самого узора. Как и в рукописях XVIII в., фон дополнительно украшен точечным орнаментом, но, кроме того, здесь сами растительные элементы во многих заставках и буквицах тоже проработаны сеточкой, черточками, снежинками, звездочками, кружочками и т. п.
Очень ритмичный, не измельченный декор крупных заставок и буквиц полон энергии, которую мастеру удалось сохранить на протяжении всей книги. Упругие спиралевидные завитки, заканчивающиеся различными бутонами, закрытыми и раскрытыми стручками, «маковыми головками», уже несут в себе символику скрытой растительной силы, готовой дальше продлиться новым ростом.
Книга не просто богато украшена заставками, буквицами, концовками – она является образным воплощением райского сада. Декоративные мотивы соседствуют в концовках с реальным пейзажем – кустами, травами. Все разнообразное по происхождению орнаментальное богатство превращено в пространство, среду обитания десятков живых существ – реальных и мифологических. Соколы, вещие кукушки, певчие птахи клюют ягоды, чистят перышки, поют, скрываясь в густых переплетениях орнамента.
По буквице, как по чудесному дереву, между птицами скачут белки. Под цветущим кустом будто разговаривают павлин и пава – эти символы бессмертия полны реальной жизни и убедительно чудесны. Художник писал их со всей свободой фольклорного воображения. Так проявлял себя «живописный» стиль ветковских книжных мастеров.
Плетеная концовка – отголосок древней эпохи плетеного книжного орнамента. На отростках сплетенного ромба две птицы. Смелый дневной сокол и мудрая ночная сова, символизирующие начало и конец, «альфу» и «омегу». Наши предки верили, что первая и последняя буквы представляют весь алфавит, выявляя идею целости, полноты и завершенности. Все это – основа и суть книжной сакральной премудрости.
Необычайно красив и колорит этой книги, выделяющийся различными оттенками сияющего бирюзового цвета, гармонично сочетающегося с киноварью и охрой. Подобный колорит наблюдается и в древних рукописях, чьи традиции продолжили ветковские книжники.
