Неглюбский космос одной мастерицы… Неглюбская традиция ткачества
Выставка действует с 30.10.20 в филиале Ветковского музея
Когда умирает близкий человек — появляется чувство вины. И чувство это безмерно большее, когда из жизни уходит мастер. Вина за то, что тяжело он жил, а ты и виделся изредка, и почти ничему не учился, и вообще, видимо, не успел понять что-то самое важное.
Очень долго нас приучали к мысли, что незаменимых людей нет. И мало когда учили беречь каждого конкретного человека. Но с древних времён дошло до нас, что «человек есть мир малый». И исчезает, гаснет упорно один мир за другим. Поэтому никогда не пройдёт ощущение пустоты, возникшей после смерти Марии Павловны Ковтуновой. И не только пустоты, а и какого-то неведомого страха, ведь с уходом каждого мастера словно легче становится всему злому на этом свете.
О себе Мария Павловна долго не рассказывала, её биография проста, как и всех деревенских жителей. Родилась в Неглюбке 1 апреля 1915 г. Окончила 2 класса местной школы. Работала дояркой. Замуж пошла в 1931 г. Вырастила девять детей. Ткать и вышивать училась, как и все тогда, с детства, но глубокая и неповторимая душа мастерицы осталась в её творчестве, о котором можно писать книгу.
Видимо, у всех, кто посетил дом Марии Павловны в неглюбском поселке Репище, прежде всего вырвался возглас безграничного восторга. Потом возникли удивление и растерянность: как может один человек столько сделать?
Мы, музейные работники, впервые приехали в посёлок поздней весной 1981 г. Когда зашли в дом мастерицы, показалось, что попали прямо в райский сад. Ни кусочка пустой стены не было вокруг. Тканые и вышитые ковры, картинки, каждая наволочка, подзор, постилка словно хвастались друг перед другом своим великолепием и цветистостью узоров. Красный угол светился от рушников. Дом, казалось, спорил с природой. Мы, ослеплённые радостным светом, сразу даже забыли про хозяйку. А как пришли в себя — увидели перед собой красивую, статную женщину. Лицо её тоже сияло радостью. Несмотря на статность, она была очень подвижна и к тому же разговорчива. Но мы удивились, когда Мария Павловна начала доставать из шкафа, из-под кровати сундуки, набитые своими рукоделиями. Словно цветные ручьи поплыли по земле четырёхметровые рушники, на диван один за другим ложились ковры, покрывала, подзоры. А у нас сразу появилось множество вопросов. И когда успела сделать столько, где работала?
А работала Мария Павловна всё время в совхозе. Доярки хорошо знают, как устают на работе руки. Родила десять детей, вырастила девять. И в душах их воспитала доброту, заботу, уважение и любовь к труду. Дети помогали если не ткать и вышивать, то по хозяйству, чтобы освободить время, для создания той необходимой всем нам красоты.
Это удивительная женщина была не только талантливой ткачихой и вышивальщицей, но, что самое главное, настоящей хранительницей древних традиций. Из её рассказов мы начали понимать, что такое традиционное народное творчество. Ведь, как объясняла Мария Павловна, «Хоть и каждая ткачиха по-своему рушник делает, но надо держаться, чтобы неглюбский он был». Тщательно она работала над орнаментами, рисуя их на листах в клеточку.
Мария Павловна выискивала, собирала узоры орнаментов со всех стареньких рушников и восстанавливала древние знаки «солнца», «воды», «вспаханного и засеянного поля», «большого плодородия», переводила их из сложной техники давнишнего браного ткачества в более простую — односторонний перебор («закладывания»). Даже мужа своего Игнатия Ивановича посылала зимой в другие деревни за узорами. И он приносил ей старенькие куски с наисложнейшим орнаментом. И душа её сразу начинала трепетать: «Хожу, работаю, а мысль у меня, как бы сделать, а получится ли?». Ей нужно было полюбить орнамент, а «как полюбила, так и сделала».
Каждый раз снова заходя в дом мастерицы, рассматривая новые тканые рушники, мы открывали что-то для себя. А она всё раскладывала и раскладывала их, приговаривая: «...этот — удачный, а этот — не очень». Мы спросили у мастерицы, по каким меркам она оценивает красоту своих произведений. Ответила она нам так: «А я просто смотрю на рушник, если есть в нём согласие, значит он получился, и получился красивый». Не на этом ли большом согласии держится весь мир? И может, только мастер душой чувствует его.
Сколько раз просили мы Марию Павловну отдать что-нибудь в музей. Она всё оттягивала это момент. Потом три рушника всё же выделила, а про остальное сказала: «После моей смерти всё заберите, а пока живу — пусть будет дома».
Тогда мы не понимали, что ей нужно было хвалиться своей работой, удивлять людей, которых немало побывало у неё дома, убеждать их, что человек может многое успеть в этой жизни. Ей важно было видеть радость на лицах, чтобы заполнить ею свою душу и снова ежедневно браться за иглу или садиться за ткацкий станок.
А в полотне незаконченного ковра остались в вечном ожидании две большие иголки с нитями…
Дети исполнили завет матери. Оставив себе по одному тканому рушнику, всё остальное (более 60 предметов) передали в музей. И сегодня мы можем увидеть весь «сад её жизни» на выставке, посвященной 105-летию рождения Марии Павловны Ковтуновой. Увидеть и обрадовать свою душу.
Фотоотчёт с открытия 30 октября 2020:
