Поначалу рушники казались нам белыми «тряпочками» с красным орнаментом. Даже когда мы влюбились в неглюбские рушники (село Неглюбка Ветковского района сохранило традиции узорного ткачества до XXI века), мы читали по учебникам, что бывает геометрический, растительный орнамент… Самое большое количество воспринимаемых рушников при этом – семь. Мозг умеет воспринять, не распознавая, это число «неопознанных объектов».
Сегодня мы имеем коллекцию более тысячи тканых узорных рушников. Мы собираем их по принципу: ещё один неизвестный орнаментальный элемент, ещё одна неизвестная композиция узора…
Два противоположных пути, идущих навстречу друг другу, вывели нас на эту снайперскую точность поиска.
Один – сравнение форм «наших» орнаментальных элементов с археологическими материалами, с опубликованными исследованиями о реконструкции возможных значений «культовых символов». Мы совершили открытие для себя: на наших тканях – узоры с возрастом четыре и более тысяч лет!
Второй путь – подсказали сами традиции. Мы спрашивали: «Как вы различаете узоры?». В ответ мы получали от мастериц названия орнаментальных элементов – и мы стали их различать! А далее – мы стали собирать «парадигмы» знаков разных традиций. За тридцать с лишним лет мы записали около семисот названий узоров. Они оказались вариантами древнейшего «свода» единого геометрического чина знаков. Он восходит к эпохе бронзы, ко временам индоевропейцев – наших общих предков.
Это культовые символы эпохи раннего земледелия. Парадоксально, что чин сохранился в нескольких типах своего проявления – на белорусских рушниках разных традиций. Похоже, что так, по-разному, славяне разных племён «высказывали» свои магические формулы-тексты… Они выработали свой синтаксис? А ещё – каждая композиция узора открылась нам как модель «своего» культурного пространства! Последний факт помнят и сами носители традиций. Так, восьмидесятишестилетняя неглюбчанка ещё в 1980-е годы прошлого тысячелетия отвечала нам, глядя на «свои» рушники и те, что представляли иные, хотя и близкие, разведенные на несколько десятков километров, традиции: «Ета – не неглюбьска, ета – чужасельска!».
«Женские» ромбы обнаружили разницу в своём внутреннем строении: «целые», концентрические – и разделённые внутри косым крестом… Поиски рядов-парадигм подобных символов мы производили в рушниках, женской одежде: рубахах, головных платках, понёвах, передниках-запинах – и в свадебных скатертях. Эти наблюдения привели к выводу: это «девичьи» и «женские» знаки. И открытие языка орнамента всё длится. «Terraincognita» собственной культуры вступает в диалог с потомками, забывшими смысл…
